Мальчик, который рискнул

Марина мечтала, чтобы ее ребенок вырос особенным и знаменитым. Но у нее родился сын с синдромом Дауна, и теперь Марина хочет, чтобы он стал как все

«Мамаша, а что вы не сказали, что Дауна ждете?» — с претензией спросила Марину акушерка через пять минут после рождения Семена.

Беременность шла идеально. Все месяцы Марина Боровская чувствовала себя счастливой, бодрой и полной сил. Семен родился недоношенным, в восемь месяцев, Марина даже не успела собрать тревожный чемоданчик. Рожать было больно, но не страшно.

— Ну что? Отказываться будете? — вместо сына Марине принесли бумагу на подпись.— Нет.— Ну, подумайте.

Анализы еще не были готовы, и Марина изо всех сил верила, что врачи ошиблись и у сына нет синдрома Дауна. Ведь Семен — вот он, теплый, живой, родной, ножки-ручки, улыбается, такой же, как все младенцы. Только что грудь не берет.

Уже дома Марина зашла в интернет и нашла у сына все признаки. Отсутствие затылка, маленький носик, высунутый язычок, короткие пальчики на руках и ногах. «А еще я стала рассматривать его ладошки. У даунят сплошная линия через всю ладонь. У Семена такой не оказалось. Зато она есть у меня».

Как перевести «неопределенность»

Марина родилась и выросла в маленьком городке под Читой. Ее, младшую из трех сестер, любили, обожали, зацеловывали. Все самое вкусное и красивое — всегда Марине. В школе успевала все: и пятерки получать, и на дискотеки ходить. Маринин портрет висел на доске почета, а мама в старших классах перед очередным родительским собранием ворчала: «Да что туда ходить, опять тебя хвалить будут!», но ходила, слушала, гордилась.

А потом, получив золотую медаль, Марина поехала поступать в институт в Чите и провалила вступительный по английскому. «Тема была „Прошлое, настоящее и будущее России“. Я ответила на все вопросы, и мне экзаменатор задает последний: „Как сказать „Будущее России неопределенно“. И я забыла! Я никак не могла вспомнить это слово — „неопределенный“. Но теперь я никогда его не забуду. Indefinite! И все, мне поставили четыре, я не поступила. Я для себя это называю „сбили корону“».

Вышла с экзамена в слезах. Это был крах самооценки. Марина мечтала учиться на переводчика, а теперь ей предстояло с поражением вернуться в городок, где все считали ее самой лучшей. Через год Марина уехала в Иркутск и там закончила с красным дипломом колледж по специальности «менеджер», поступила в институт, пошла работать, но стать переводчиком так и не смогла, да и не хотела.

Рождение сына с синдромом Дауна стало второй историей в жизни Марины, когда у нее не получилось быть идеальной. «К тому, что может родиться несовершенный ребенок, я была не готова вообще. Он должен был быть идеальным. Отличником. Я думала, может, он кем-то известным будет и я буду как мама интервью давать. Все обычные, а он особенный. В чем — не важно. Я была готова дать ему выбор, лишь бы он выделился из серой толпы! Ну вот он и выделился».

Первый месяц жизни Семена Марина проплакала. «Я увидела, что он другой, неидеальный, несовершенный. Думала — что это значит, я не такая, я что-то не так сделала, во мне косяк. Думала — может, нагрешила? Думала — виновата, ошиблась где-то». Марина винила себя в том, что принимала противозачаточные, что в 20 лет сделала аборт. Думала, что сын с синдромом Дауна — это наказание.

Что люди подумают

В маленьком городке, в семье Марины, мама которой — учитель начальных классов, человек строгий и конкретный, принято было не выносить сор из избы, все трудности оставлять внутри дома и себя, а людям показывать картинку правильной жизни, в которой всем все удается.

Поэтому, когда родился Семен и Марине в роддоме хотелось плакать и кричать от страха и неизвестности, она не могла себе этого позволить и выглядела самой спокойной и счастливой.

Поэтому, когда пришло время выходить с Семеном на детскую площадку, Марина думала не о том, как там будет ее сыну, а о том, что подумают о ней другие родители.

«Это было одной из фобий: мы же выйдем в общество, а мне будет стыдно. У нас же есть понятие, что несовершенные дети рождаются у антисоциальных личностей, у наркоманов. Я думала, что и обо мне могут такое подумать. Боялась, что мне будет больно».

Поэтому однажды на детской площадке, когда Марину спросили, сколько лет Семену, она соврала, снизила возраст на полгода, чтобы не спрашивали, почему он не умеет то, что умеют в его возрасте другие дети. Первыми ее чувствами за сына в обществе были чувства неловкости и вины.