Сейчас у Максима есть квартира, работа и жизнь, а могла бы остаться только психиатрическая больница и ничего больше
Максим перебирает в руках ценники и сверяется с планом, проговаривая его про себя: «Вот тот черный на верхней полке теперь стоит 64 вместо 90. Тот, что с лесными ягодами, 44,90 вместо 70, хорошо было бы сейчас выпить чаю с лесными ягодами, интересно, он похож на черный или нет, вот приятно было бы, а дальше…»
Максим смотрит на часы — на то, чтобы переставить еще 100 ценников, у него осталось чуть меньше пяти минут. Менеджер еще в прошлый раз предупреждал, что если он не уложится в срок, то может больше не приходить. Не отходя от полки, Максим начинает рвать ценники на маленькие кусочки. Потом он оглядывается, забегает в подсобку за вещами и выскакивает из супермаркета. Сюда он больше не вернется.
Когда Максиму было 12, он вместе с диагнозом «умственная отсталость» попал в коррекционный интернат. Единственным способом коррекции там была психиатрическая больница, в которую Максима вывозили, когда он напивался. В интернате Максим провел шесть лет, а потом еще два года в центре постинтернатного пребывания. В социальной службе никак не могли решить, что с ним делать: родственников, с которыми он мог бы жить, у Максима не было. То есть была сестра, но она тоже считала, что лучший метод коррекции для брата — это психиатрическая больница. Там в 2012 году Максим встретил Новый Год. В 22.00 всем выдали по два пряника. Максим очень ждал елку, но ее не было.
Так могли пройти все остальные праздники Максима, если бы в его жизни не появилась социальный работник Рахмета. Она решила, что Максим во что бы то ни стало получит свою квартиру, потому что по закону имеет на это право.
Когда Максим не лежал в больнице, он пытался работать. Социальный педагог и бывший одноклассник помогли ему устроиться сначала в Старбакс, потом — в супермаркет. Надолго задержаться Максиму не удавалось нигде, но в третий раз он узнал от кого-то про «Артель блаженных» — столярную мастерскую для людей с ментальной инвалидностью. Ее создатель Андрей Тевкин считает, что почти все люди, вне зависимости от заболевания, могут работать и получать за это деньги. Сейчас по этому принципу живут 25 работников «Артели», включая Максима. Они делают детали для деревянных поделок, покрывают их лаком и шкурят. Потом эти вещи продаются на ярмарках и в магазинах. Максим часто отвозит образцы и заказы из «Артели», поэтому прекрасно знает Москву, по памяти может выстроить любой сложный маршрут, помнит все необходимые номера телефонов и вообще запоминает такие вещи, которые не всем под силу.
Историю про супермаркет от Максима Андрей слышал не один раз. Максим говорит: «Я сам виноват. Правильно, что меня выгнали». Андрей пытается объяснить Максиму и всем остальным, что проблема не в этом: «Эти перцы, — он смеется, обводя глазами всех, кто работает в мастерской, — и классический менеджмент — это разные “эшелоны высоты”. По идее они должны мимо друг друга пролетать. Но если сталкиваются, то происходит катастрофа».
Объяснить самим мастерам, что никто не может нарушать их права — чуть проще, чем объяснить это кому-то извне. Даже тогда, когда Максим уже работал в «Артели», Андрею звонили из Центра постинтернатного пребывания и из комиссии, которая решала, отправлять Максима в психоневрологический интернат (ПНИ) или нет.
«Ну он же социально-неадаптированный, ему самое место в ПНИ. Зачем вам с ним мучиться? Просто подпишите справки», — каждый раз говорили Андрею и Рахмете. Несколько раз комиссия признавала Максима социально-неадаптированным. Если суммировать все несправедливости, которые уже произошли с ним к тому моменту, он и правда должен был бы отправиться в ПНИ, но этого не произошло: два года назад Максим получил квартиру и с тех пор больше ни разу не ложился в психиатрическую больницу. «Да ты долго держишься», — шутит Андрей.
